Столыпинская реформа: правда и ложь

[Largebrain]

Столыпинская реформа: правда и ложь



Столыпинская реформа была рассчитана на многие годы, но процесс модернизации сельского хозяйства был прерван Февралём 1917 года. Многие считают, что реформа не оправдала возлагавшихся на неё надежд. Но, во-первых, на реформу было отпущено только 5 лет. Миг на фоне истории. Более того, никак нельзя сказать, что она не дала существенных результатов.

До сих пор доказательством краха столыпинской реформы считалось сокращение выходов из общины или укреплений участков. Однако даже в 1915 г. продолжалось интенсивное землеустройство, превысившее по числу дворов выход из общины в 13 раз. Подсчёт всех домохозяйств, охваченных реформой, показывает, что спада реформы на втором этапе (1910-1914 гг.) не было. На 1 января 1916 г. количество дворов, организованных в порядке единоличного и группового землеустройства, соотносилось как 59,4 и 40,6% (Рогалина 2001). По данным Центрального Статистического Комитета МВД с издания указа 9 ноября 1906 г. по 1 мая 1915 г. по 40 губерниям Европейской России общее число домохозяев, укрепивших землю в личную собственность, составило 1 992 387. А всего заявило требований о закреплении земли в собственность 2 736 172 домохозяев. 30% общинников пожелали выделиться, 22,1% выделились (Сборник 1913).

Доля общинного землевладения во всей площади крестьянских земель (167,5 млн. десятин) составила на 1 января 1915 г. чуть более 50%, в то время как на начало 1905 г. она составляла 62% (Сборник 1913). Эти цифры свидетельствуют, что капиталистические хозяева «переварили» помещика, и начали «переварить» ожесточенно сопротивляющуюся общину. На 100 продавцов приходилось 95,6 покупателей – новых собственников. Следовательно, земля, переходила не кулакам и спекулянтам, а трудовому семейному хозяйству, не применявшему наёмный труд. При этом чрезмерной концентрации земельного фонда не происходило, ведь по указу 1906 г. один домохозяин не мог владеть участком свыше шести указных наделов.

С 1907 до начала 1916 г. в Европейской России возможностью получить землю воспользовались 2 миллиона общинных крестьянских дворов. Кроме того, ещё 470 тысяч домохозяев закрепили за собой участки в так называемых "беспередельных" общинах. За 1907-1914 годы из общины вышло 2,5 млн. домохозяев, или 28% от 9,2 млн. общинников и примерно 1/4 общего количества крестьянских дворов. Заявлений же о выходе было подано 3,4 млн., или 35%. Определённого срока реформы не предусматривалось. Если реформа была рассчитана на 20 лет, то она шла вполне по плану. Правда, в 1914 году количество выходов упало до 98 тысяч, а в 1915 году – до 35 тысяч. Но следует учесть, что это уже были годы войны. Меньше чем за десять лет всего в Европейской России закрепило землю в личную собственность около 24% всех крестьянских дворов – меньшинство, но далеко не ничтожное, и это делалось добровольно. Где община была нежизненна – она распалась. Где была жизненна – сохранилась.

Столыпинская реформа, даже будучи отчасти блокированной, за неполных 5 лет дала результат в постепенном отказе от общинной организации землепользования и ликвидации помещичьего паразитизма. Площади посевов выросли за годы реформы на 10,5 млн. дес. (на 14%). Усилилась распашка целины в Сибири и Казахстане (кое-где создавая острые национальные проблемы и массовый угон скота в Китай). В 1911–1915 гг. по сравнению с 1901-1905 гг. производство пшеницы выросло на 12%, ржи – на 7,4%, овса – на 6,6% и ячменя – на целых 33%.

Тем не менее, реформа не смогла быстро переломить негативные тенденции перенаселения в развитии сельского хозяйства России, а только сдержала их. (Что не отменяет того факта, что без проведения реформы было бы ещё хуже – сидеть сложа руки было нельзя.) В целом среднегодовая урожайность крестьянских полей продолжала расти даже более медленными темпами, чем до столыпинской реформы, после 1861 года. В 80-х – 5,1 ц. (рост на 8%), в 90-х – 5,9 ц. (рост на 15%), 1901-1910 – 6,3 ц. (рост на 7%); в 1914 году, следующем после урожайного 1913, по данным Кожинова, урожайность пшеницы составила 6,7 ц. Прирост за 4 года в 6,3%, то есть 1,5% в год. Если бы тенденция оставалась той же, то к 1920 году урожайность бы повысилась на 16% и достигла бы 7,8 ц. Рост урожайности за 1906-1915 годы составил 14%, хотя средние урожаи хлебов оставались ещё низкими: от 6,7 ц. с га пшеницы до 12,1 ц. с га кукурузы.

Население продолжало быстро расти, земли прибавлялось, но в недостаточном темпе, а урожайность зерновых росла медленно. Реформы Столыпина и не снизили роста урожайности, но в целом ежегодный прирост продукции села во время реформ Столыпина упал с 2,4% в 1901-1905 годах до 1,4% в 1909-1913 годах. Отметим, что 1910 и 1911 годы были резко неурожайными, хотя в 1909 г. был получен исключительно богатый урожай и страна вышла на первое место в мире по производству зерна и 30% его экспортировала). Население России: 1885 г. – 71,7 млн., 1897 г. – 81,4 млн., 1914 г. – 103,2 млн. В 1900-1908 общая численность рабочих возрастала ежегодно на 1,7 %, что равно естественному приросту населения. Эти цифры показывают, что в первые годы реформы прирост продукции оставался ниже прироста населения. Однако надо учитывать, что в условиях нараставшей аграрной перенаселённости сохранение даже невысокого роста урожайности – большое достижение. По подсчётам С.Н.Прокоповича (1918), чистый прирост производства с 1900 по 1913 г. (без влияния изменения цен) составил в промышленности 62,7%, а в сельском хозяйстве 33,8%. Этот прирост почти целиком падает на 1907–1913 гг. Общий сбор зерновых хлебов, составлявший в 1908-1912 гг., в среднем, 4555 млн.пудов в год, в 1913 г. достиг 5637 млн. пудов, превысив, в частности, сбор 1912 г. на 565 млн. пудов. Превышение это представляется тем более благоприятным, что площадь под посевом хлебов увеличилась в 1913 г. лишь на 4,7% по сравнению с 1912 г. Рос и вывоз сельскохозяйственных продуктов за границу. Заграничный сбыт, например, главных хлебов достиг в 1913 г. 647,8 млн. пудов против 548,4 млн. пудов в 1912 г. (Объяснительная записка). При этом рост производства в сельском хозяйстве происходил главным образом за счёт экстенсивных факторов – значительного увеличения посевных площадей за Уралом и на Юго–Востоке Европейской России и серии урожайных лет.

Чтобы как-то прокормиться, крестьяне продолжали сокращать поголовье скота в своих хозяйствах. В целом, всё это означало ухудшение питания крестьян и сокращение товарности их хозяйств. Но это только часть правды. Падение поголовья скота было гораздо более быстрым до реформы. Если в 1860 году на 100 человек приходилась 41 голова крупного рогатого скота, то в 1900 – 36, а в 1914 – 30. Количество лошадей в расчёте на 100 жителей в европейской части России продолжало падать и сократилось с 23 в 1905 году до 18 в 1910, количество крупного рогатого скота – соответственно с 36 до 26 голов на 100 человек. Спад поголовья овец был и вовсе катастрофическим: 1860 – 88, 1900 – 55, 1914 – 22 голов на 100 человек.

С другой стороны, одновременно с сокращением поголовья скота в 1905-1914 году на 100 жителей, выросли закупка техники, начали появляться удобрения. Самое важное в эти годы – резкое увеличение выпуска сельскохозяйственных машин и орудий русской промышленностью. С 1900 по 1909 год он удвоился. По статистике министерства финансов с 1910 по 1913 год производство машин в России выросло на 7%, а сельскохозяйственного назначения – почти на 40%, что привело к тенденции сокращения импорта сельскохозяйственных машин. Закупалось много и зарубежной техники – например, в 1909 году на 31,8 миллиона рублей. Плуг быстро и почти повсеместно вытеснял соху. Большую помощь русскому крестьянству и переселенцам оказывали широкие мелиоративные работы, в частности в Средней Азии.

Самым же неопровержимым фактом, свидетельствующим о провале столыпинской аграрной политики, считался голод 1911 года, охвативший до 30 миллионов крестьян. Однако при объективном рассмотрении становится очевидным, что сам факт голода в тот год отнюдь не свидетельствует о неудаче реформы. Во-первых, голод был вызван засухой. Голод такого масштаба следовал с той же регулярностью (примерно раз в 10 лет) и раньше: достаточно вспомнить 1891 и 1901 гг. Во-вторых, он не был повсеместным и вовсе не поразил ряд обширных регионов страны. Если урожай проса составил лишь 74 процента от среднего за 1906—1910 годы уровня, то урожай гороха —101, ячменя —104, а урожай кукурузы —120 процентов. Общий сбор зерновых был на 8,6 процента меньше среднего за пятилетие -1906-1910 годы, а урожай картофеля, наоборот, на 3,7 процента больше. Следующий, 1912 год был очень урожайным, также как 1909 и 1910 годы.

В первые годы своего проведения столыпинская реформа так и не смогла переломить процесс накопления экономически излишнего сельского населения, а следовательно, и обнищания деревни. Несмотря на то, что доля сельского населения в начале XX века несколько снизилась с 87% в 1898 году до 82% в 1913 году, тем не менее, прирост сельского населения был существенно выше скорости отселения крестьян. Абсолютное число сельских жителей продолжало расти, увеличившись за этот период на 22 миллиона человек. Катастрофические масштабы приобрёл процесс абсолютного обнищания крестьянства перенаселённого центра страны. Миграция сельского населения в город в 1908 – 1913 годах не превышала 500 тыс. человек в год.

Казалось бы, тенденции 1908-1913 гг. показывают, что реформы Столыпина едва успевали справиться с нарастанием аграрной перенаселённости, но не могли её существенно убавить. Однако, такая экстраполяция тенденций неправильна, потому что экономика растёт не по линейным законам, а по мере накопления и развития технологии; большие технологические рывки влекут периоды быстрого экономического роста. В первые годы реформ Столыпина у России всё ещё не было средств на массовую машинизацию сельского хозяйства: производительность труда в сельском хозяйстве могла расти за счёт медленного улучшения агротехники и отселения избыточного населения. Но по мере промышленного роста Россия могла сосредоточиться на росте производства сельскохозяйственных машин (а внутреннее производство сельскохозяйственных машин как раз начинало быстро расти!), резко ускорить «раскрестьянивание» за счёт машин, ускорить отток людей из села в город без снижения производства продовольствия, и следовательно, это дало бы «мультипликативный эффект» на промышленный рост! И как раз к 10-м годам в мире накопилась та критическая масса технологий, которая позволила бы России сделать рывок, основанный на машинизации сельского хозяйства! Напомним, что только в 1910 г. появился лёгкий трактор, более подходивший к российским размерам хозяйств. Таким образом, мирный выход России из геополитического тупика был бы возможен, начиная со второй половины 10-х годов, если бы не Первая мировая война.

В процессе столыпинских аграрных преобразований стало ясно, что широкие круги общества враждебно относились к индивидуальным выделам, а в крестьянской среде они привели к глубокому расколу. С учётом недостатков первого периода реформ, связанных с административным нажимом на общину в целях её расслоения, с 1910 г. приоритет был отдан групповому землеустройству, что было зафиксировано в положении о землеустройстве от 29 мая 1911 г. Действие закона распространялось на все земли крестьянского типа как надельные, так и купчие. Кроме того, началось выделение крестьян из беспередельных общин. Впрочем, надо сказать, что реформа, разрушавшая патернализм сельской общины, ухудшала жизнь бедных слоёв крестьянства. Часть из них накапливалась в виде взрывоопасного элемента в деревне, часть – уходила в город. Эти-то крестьяне и послужили социальной базой антиправительственных выступлений 1917 г. Впрочем, если бы не война и Февральский переворот, контроль над ситуацией не был бы утерян.

Были у реформы и отрицательные черты. В силу самой идеологии проводимой Столыпиным аграрной реформы разорялись и покидали деревню, прежде всего, самые бедные и, как правило, безграмотные и неприспособленные к городской жизни люди. Не имеющие какой-либо специальности и надежды её получить, крестьяне страшились чуждой им городской жизни и панически боялись оторваться от земли. В результате в городах стал интенсивно аккумулироваться взрывоопасный контингент нищих, голодных и никому не нужных масс париев, представляющих собой идеальную базу для социальных потрясений и революций. Таким образом, результатом столыпинской реформы явилось увеличение социальной напряжённости как в городе, так и в деревне. Многие говорят, что рано или поздно это должно было привести к социальному взрыву и новой революции. Но это было бы верно только при условии, если бы модернизация сельского хозяйства и промышленности по какой-либо причине не дала эффекта.

В 1917 году Временное правительство постановило прекратить реформу как неудачную. Но была ли реформа неудачной? А это как считать. В отличие от реформ 1861, 1891, 1928 годов она не сопровождалась большими крестьянскими волнениями, резким падением урожайности. Да, был голод 1911 года, но после двух неурожайных лет, и, кроме того, это повторялось и раньше с той же регулярностью: 1891, 1901, 1911. История не знает сослагательного наклонения, но это не значит, что не следует мысленно проводить моделирование различных вариантов. Что было бы, если бы Россия не ввязалась в Первую мировую войну? Учтем, что уже к 1910 году страна забыла о проблемах 1905 -1907 года. Жизнь стала налаживаться. Да, было засилье иностранного капитала, но производство машин непрерывно росло, государственный долг стал уменьшаться. Аграрная реформа не смогла остановить накопления избыточного населения в деревнях Центральной России, но существенно замедлила эту тенденцию, что откладывало аграрную катастрофу на десять-двадцать лет, а этого было достаточно для того, чтобы промышленность начала, наконец, помогать селу.

М Кудрявцев, С.Миронин и Р.Скорынин
http://www.glazev.ru/associate/687/

[Ольга Киевская]

Алаверды

Уроки Столыпина

Крупной акцией в антисоветской кампании стало создание "мифа Столыпина". Тот, чье имя сочеталось со словом "реакция", стал кумиром демократической публики! Ведь дошло до того, что в среде интеллигенции Столыпин стал самым уважаемым деятелем во всей истории России - 41% поставили его на первое место. Выше Александра Невского, Петра Великого или Жукова. Это такое красноречивое явление, что надо на нем остановиться подробнее.

Вот ирония истории: как только Руцкого выбрали губернатором Курской области, он заявил, что преклоняется перед Столыпиным. А ведь именно в Курской губернии особо постарались в 1906 г. каратели, именно здесь в ответ на эти действия летал "красный петух". Когда уже была подавлена революция 1905 г. и, казалось, никто и пикнуть не смел, в Курской губернии протесты крестьян были на удивление массовыми: жечь усадьбу князя Барятинского в селе Снагости собрались 3 тысячи крестьян, а усадьбу графа Шереметева в селе Борисовка - 2 тысячи крестьян. В обоих случаях волнения произошли после того, как при разгоне крестьянских сходов стража открывала огонь и были убитые и раненые. В обоих случаях расправа над крестьянами была жестокой.

Столыпин прославился на двух поприщах - как министр внутренних дел, давший целую доктрину борьбы с революцией ("успокоение"), и как премьер-министр с 1906 по 1911 г., проводивший "столыпинскую реформу". До этого он был губернатором в Гродно, часто ездил в Пруссию и уже в молодости стал поклонником хуторского хозяйства Прибалтики, потом служил саратовским губернатором. Лично выезжал на усмирение крестьянских волнений, бывал и под градом камней, и под пулями, приказывал пороть целые деревни. Но ведь не за это же полюбила Столыпина наша трудовая интеллигенция.

Фигура Столыпина была раздута в перестройке не потому, что его реформа была успешной. Она провалилась по всем пунктам. Главное - замысел. Столыпин был альтернативой советской аграрной политике, как бы предшественником Горбачева и Чубайса. Он разрушал сельскую общину - так же, как А.Н.Яковлев мечтал разрушить колхоз.

В своих делах Столыпин вошел в непримиримый конфликт с русской жизнью - как умом, так и сердцем. В области разума, науки, ему противостояла русская агрономическая мысль, воплощенная в А.В.Чаянове. А в области духа ему противостоял Лев Николаевич Толстой, выразитель философии крестьянства, "зеркало русской революции". Тот, кто преклоняется перед Столыпиным, неминуемо отвергает и Чаянова, и Толстого - они с ним несовместимы.

Вспомним замысел реформы Столыпина. После отмены крепостного права в 1861 г. крестьян оставили почти без земли. Было утверждено "временнообязанное" состояние - крестьяне были обязаны продолжать барщину или оброк до выкупа земли. Почему-то решили, что это продлится 9 лет, а за это время крестьяне накопят денег на выкуп. На деле это затянулось до 1881 г., и пришлось издать закон об обязательном выкупе.

Чтобы закрепить крестьян на земле, заставить их выкупать землю и облегчить сбор податей, помещики и правительство ужесточили круговую поруку - усилили власть общины, затруднили выход из нее. Но сама община менялась и развивалась - и превратилась в организатора сопротивления и борьбы. Поскольку все помыслы Столыпина были направлены на модернизацию при сохранении помещичьей собственности, он стал вождем тех сил, которые начали уничтожать общину. В этом и была суть реформы. Задумано было так: если принудить к выходу из общины с наделом, то произойдет быстрое расслоение крестьян, богатые скупят все наделы и станут фермерами, а остальные - батраками. Получится капитализм на селе, опора строя.

Но сама идея реформы не отвечала реальности. Выше уже говорилось о возникшем в России "секторном разрыве" - порочном круге столь фундаментального характера, что его никак не могла разорвать реформа, не предполагавшая никаких вложений ресурсов в сельское хозяйство.

Неблагоприятным для реформы было и состояние общественного сознания. Измученные выкупными и подушными податями, крестьяне озлобились и на помещиков, и на правительство. В многоземельной саратовской губернии 893 помещика владели 2 млн. га земли, а 336 тыс. крестьянских дворов - 3 млн. га (в среднем по 8 га на двор). Даже в урожайные годы крестьяне, чтобы расплатиться с налогами и выкупными, подчистую продавали хлеб и питались очень скудно.

И в 1902 г. по всей черноземной полосе Украины и Центра прошла полоса восстаний. По сути, началась крестьянская революция, на фоне которой наступил 1905 г. В этих условиях начать жесткую реформу по развалу общины - значило пойти ва-банк. Ведь реформа предполагала создать "крепких хозяев" - но одновременно и массу разоренных людей. Что перевесит? "Столпы общества" предупреждали: если реформа не увенчается успехом, ее результатом будет как раз революция.

В 1906 г., став премьером, Столыпин начал лихорадочно проводить план в жизнь. С одной стороны, поощрялся выход из общины и переселение безземельных в Сибирь, давались даже небольшие ссуды. С другой стороны, жестоко каралось всякое сопротивление крестьян разделу общины. Толстой был категорически против частной собственности на землю, и толково объяснял, почему это гибельно для России. Он писал об указе 9 ноября 1906 г. о выходе из общины и закреплении надельной земли в частную собственность: "Крестьяне знают, что все попытки освобождения их от земельного рабства всегда разбивались об закоснелость царского правительства, которое в насмешку над их законными требованиями дало им закон 9 ноября, вносящий только еще новое зло в их отчаянное положение".

Кто же оказался прав: Чаянов и Толстой, вместе с критиками реформы "справа" - или Столыпин? История ответила четко: реформа Столыпина провалилась, она прямо привела к революции. Причина - не в ошибках, слабостях и даже не в нехватке средств. Причина - в несоответствии идей Столыпина интересам основной массы крестьянства и реальности периферийного капитализма. Россия была в совсем ином положении, чем Пруссия.

Ход реформы Столыпина досконально изучался несколькими группами экономистов-аграрников, земствами и МВД. Они были честнее, чем нынешние реформаторы, и публиковали данные. Разберем три вопроса: в каких масштабах была разрушена община; кто скупил землю; что дала реформа России (пусть даже вопреки интересам крестьян). Итак, реформа началась с указа 9 ноября 1906 г., который был заменен гораздо более жесткими законами 14 июня 1910 г. и 29 мая 1911 г. (они предусматривали уже не добровольный выход, а принудительную приватизацию наделов).

По данным Вольного экономического общества, за 1907-1915 гг. из общины вышли 2 млн. семей. По данным МВД, 1,99 млн. семей. Более половины из этого числа вышли за два года - 1908 и 1909, потом дело пошло на спад, вопреки сильному экономическому и административному давлению. То есть, всего из общины вышло около 10% крестьянских семей. Община в центре России устояла. Не удалось и "расчистить" землю от "слабых" крестьян. Из тех, кто, продав надел, двинулся в Сибирь, огромное число разорилось и вернулось озлобленными и нищими (с 1907 по 1914 г. официально зарегистрировано свыше 1 млн. семей "обратников").

Другая мерка реформы - переток земли. Продавалась земля через Крестьянский поземельный банк (из его имения или при его посредничестве). За время существования этого банка по 1913 г. общинами было куплено 3,06 млн. дес., товариществами (кооперативами) 10 млн., а частными хозяевами 3,68 млн. дес. земли. Если учесть, что всего в России в 1911-1915 гг. посевных площадей было 85 млн. дес., то видно, что распродать частникам удалось немного земли. Переворота реформа Столыпина не сделала. Динамика покупки земли частниками и товариществами приведена на рис. 1.

Очевидно, что реформа не создала таких условий, чтобы процесс пошел сам, по нарастающей, чтобы он втягивал в себя крестьянство, пусть и после начального периода сопротивления. Более того, переселенцы в Сибири стали объединяться в общины, и сам Столыпин, посетив те места, признал, что это разумно. Он был человек умный и патриот России. Но - поверил в фермерство, потому что смолоду служил в западных областях. Там, кстати, реформа прошла успешно: в Гродненской и Виленской губ. число безземельных крестьян в 1915 г. уже составляло 2/3, в Ковенской и Витебской 1/2 всех дворов.

Главное в опыте реформы было то, что трудовые крестьянские хозяйства, выйдя из общины и даже приобретя, с большими лишениями, дополнительные наделы, быстро теряли землю. Кто же ее скупал? Газеты того времени писали, что землю покупают в основном безземельные ("несеющие") - "те деревенские богатеи, которые до того времени не вели собственного сельского хозяйства и занимались торговлей или мелким ростовщичеством".

В 1911 г. газета "Речь" писала: "добрая половина крестьянских посевных земель находится в руках городских кулаков, скупивших по 30 и более наделов". В 1910 г. другая центральная газета писала, что в Ставропольской губ. земля скупалась в больших размерах "торговцами и другими лицами некрестьянского звания. Сплошь и рядом землеустроитель вынужден отводить участки посторонним лицам в размере 100, 200, 300 и более дес.".

Заметим, что закон запрещал продавать более шести наделов в одни руки (средний надел составлял 7 дес.). Видно, была и тогда в России коррупция, хотя демократия еще не победила. Вот статья корреспондента газеты из Ставропольской губернии ("Наша заря", 1910, № 3, с. 7): "За два года лишились земли 5300 дворов, причем немало дворов, владевших более чем одним наделом. Общая цифра проданных крестьянами надело выразится около 6360. Скупкой наделов земля соердоточивалась в одних руках. Случаи покупки 30, 40 и более наделов нередки. Средний крестьянский надел с выпасами, выгонами и прочими угодьями принимается в 7 дес. Средняя продажная цена за десятину – 40 руб. Цифра эта колеблется между 25 и 65 руб., преобладающая же продажная цена – 45 руб. Помещичьи земли и земли, продаваемые земельным крестьянским банком, идут не ниже 125 руб. за десятину. И более 50% всех сделок по продаже совершено за наличный расчет".

Зачем скупали землю кулаки? Часть - для спекуляции. Часть - для организации ферм с наемным трудом. А главное, как следует из одного исследования (в Симбирской губ.), "половина всех покупщиков покупала землю прежде всего в целях сдачи ее в аренду". Аренда была кабальной - за отработки (бесплатный труд) или исполу (за половину урожая). Арендатор бедствовал, что сказывалось на технике земледелия. По данным экономистов-аграрников, в центре России "при всей отсталости крестьянина и примитивности техники его хозяйства на надельных землях урожаи хлеба были выше, чем на помещичьих, сдаваемых в аренду". Иными словами, переход земли из наделов в аренду означал обогащение сельских паразитов-рантье за счет регресса хозяйства и страданий крестьянина.

Исследования, проведенные в ряде губерний земствами и Главным управлением земледелия и землеустройства, повторяют общий вывод о социальном лице скупщиков земли. Вот примеры выводов. "Безземельные покупщики земли как из имений банка, так и от частных владельцев - это в подавляющем большинстве представители крестьянской буржуазии, но только скопившие себе капиталец не около земли, а каким-то другим путем и теперь вложившие этот самый капиталец в землю на предмет первоначального накопления уже возле матери земли" (Симбирское земство). В Ефимовском уезде Тульской губ. из 105 обследованных "банковых" хуторян 52 принадлежали к мещанам и к лицам некрестьянского сословия (духовенство, полицейские, сидельцы винных лавок и пр.), 29 к деревенским кулакам и только 24 к крестьянам. Так же и в северных и промышленных губерниях: "Законом 9 ноября спешили воспользоваться здесь лишь элементы, и так давно уже порвавшие с деревней и переселившиеся в город".

Вот описание самой фигуры скупщика земли и того типа продажного юриста, которого породила реформа, данное депутатом I Государственной думы от Саратовской губ. Аникиным: "Как ночной шакал, роется он острым рылом в наследии поместного дворянства, не брузнуя и отбросами общины. Он не имеет исторически нарощенных привилегий своих предшественников, но уже верхним чутьем угадывает, что будущее может остаться за ним. К услугам таких господ появились и ученые юристы-адвокаты, которые, разъезжая по селам, "за скромную плату" устраивают выделы из общины и продажу душ. Чичиковы нашего времени, они рыскают, как голодные волки, по деревням и селам" ("Вестник Европы", февраль 1909, с. 739). Пресса тех лет полна такими описаниями. Это - о той сельской буржуазии, которая возникла в ходе реформы. А изъятие земли у тех трудовых крестьянских хозяйств, которые вышли из общины и прикупили надел или два, происходило просто - через тот же Крестьянский банк.

Вот вывод ученых: "Продавая земельные участки по невероятно вздутой цене и в то же время беспощадно взыскивая платежи, банк в конце концов приводил к разорению своих наименее имущих и состоятельных покупателей, и последние нередко или оказывались вынужденными добровольно продавать свои участки и оставаться совсем без земли, или насильственно удалялись, "сгонялись" самим банком за неисправный взнос платежей". Банк покупал землю в среднем по 45 руб. за десятину, а продавал землю из своего имения по цене до 150 руб., а землю помещиков еще дороже (год от года цены колебались).

Сегодня реформаторы говорят, что если будет разрешена продажа земли, то фермер сможет заложить свою землю в банк, получить кредит, купить на него машины, удобрения и семена - а осенью расплатиться. Этому может поверить только Буратино. Фермер не расплатится и неизбежно потеряет землю. Потому и сохранилась в России земля у крестьян, что общинное право содержало абсолютный запрет на залог земли. Удивительно, как люди не замечают очевидной вещи: ведь банк и может давать кредит под меньший процент, чем коммерческие банки, только потому, что покрывает эту разницу продажей отобранной за неуплату земли. При той низкой цене, какая устанавливается на землю в России, отбирать земли придется много - иначе банку не продержаться.

Что же дала для развития сельского хозяйства именно реформа Столыпина? Объективные данные таковы. Реформа способствовала распашке целины в Сибири и Казахстане (кое-где создавая острые национальные проблемы и массовый угон скота в Китай). Но для этого не требовалось разрушать общину в центре России. Главное, что не произошло заметного шага в улучшении техники и организации земледелия. Площади посевов выросли за годы реформы на 10,5 млн. дес. (на 14%). Производство в 1911-1915 гг. по сравнению с 1901-1905 гг. выросло: пшеницы на 12%, ржи на 7,4, овса на 6,6 и ячменя на 33,7%.

Главный признак интенсивного хозяйства - рост животноводства ("перегон зерна и кормов в мясо"). А вот вывод статистики: "По всем без исключения видам скота наблюдается (в 1905-1914 гг.) сокращение в расчете на 100 жителей населения. С наступлением кризиса трехполья не хватает кормовых средств на содержание скота". То есть, реформа переориентировала часть земли на товарный хлеб (на экспорт), но при этом нарушился баланс земледелия и животноводства.

В целом, прирост продукции в сельскохозяйственном производстве в результате реформы Столыпина упал. В 1901-1905 гг. он составлял 2,4% в год, а в 1909-1913 гг. снизился в среднем до 1,4%. Прирост продовольствия стал ниже прироста населения.

Безусловно, в те годы село России укрепилось. Но этому способствовала не продажа земли, а тот факт, что в результате революции 1905 г. были отменены выкупные платежи за землю, тяжелейшее бремя для крестьян (в 1903 г. эти платежи составили 89 млн. руб. - почти половину того, что сельское хозяйство России получало за экспорт хлеба). Кроме того, в 1909 и 1910 гг. существенные средства селу дал богатый урожай. Выросли закупки техники, начали появляться удобрения.

В целом, вызвав тяжелые социальные потрясения, реформа Столыпина не дала заметного общественного и экономического эффекта. Кооперация крестьян обещала дать значительно больше, чем классовое расслоение и капиталистическое ведение хозяйства.

Тяжелым, но предельно показательным экзаменом для двух типов хозяйства - трудового крестьянского и частного - стала мировая война. К концу 1916 г. в армию было мобилизовано 14 млн. человек. Село в разных местах потеряло от трети до половины рабочей силы. Как же ответило на эти трудности хозяйство - крестьянское и буржуазное? По всей России к 1915 г. посевная площадь крестьян под хлеба выросла на 20%, а частновладельческих хозяйств уменьшилась на 50%. В 1916 г. у частников вообще осталась лишь четверть тех посевов, что были до войны. В трудных условиях крестьянское хозяйство оказалось несравненно более жизнеспособным.

Более того, 23 сентября 1916 г. царское правительство ввело продразверстку (пусть об этом вспомнят наши демократы) и установило твердые цены, хотя кое для кого с послаблениями. И вот вывод раздела "Сельское хозяйство" справочного труда "Народное хозяйство в 1916 г.": "Во всей продовольственной вакханалии за военный период всего больше вытерпел крестьянин. Он сдавал по твердым ценам. Кулак еще умел обходить твердые цены. Землевладельцы же неуклонно выдерживали до хороших вольных цен. Вольные же цены в 3 раза превышали твердые в 1916 г. осенью".

Таким образом, общинный крестьянин, трудом стариков и женщин увеличив посевы хлеба для России, еще и сдавал хлеб втрое дешевле, чем буржуазия. А его тогдашние и нынешние черниченки уже сто лет поносят последними словами, требуя отдать землю кулакам, а сегодня и помещикам.

И еще - мелочь, но какая красноречивая. В 1915 г. правительство, чтобы смягчить нехватку рабочей силы, стало распределять по хозяйствам военнопленных (всего 266 тысяч) за небольшую плату. Их охотно брали кулаки и помещики. А крестьяне отказывались, как они говорили, "пользоваться дешевым подневольным трудом военнопленных". В центре России в среднем на 1000 работников у крестьян работало 3 военнопленных, а у частных владельцев - 270!

История повторяется сызнова, и, если Чубайса не остановить, добром опять не кончится. И лучше бы нашей интеллигенции не выдумывать себе сусального образа Столыпина, а помочь умерить пыл реформаторов, начитавшихся западных книжек.

С.Г.Кара-Мурза "Советская цивилизация"

[Largebrain]

Результат конечно неоднозначный, но тезис о том, что реформа Столыпина явилась причиной революции едва ли правильный. Первопричиной являлось демографическое давление при нехватке земли. А Столыпину все-таки некоторую часть крестьян удалось переселить и тем самым несколько снизить давление.

[Ольга Киевская]

Предлагаю не обсуждать частности. Лучше обсудить суть реформы Столыпина.
На фоне проводимой Николаем Вторым политики на слом общественного традиционно-общинного строя России реформа была логичной. Впрочем, как и НЭП вкупе с либеральными реформами 90-х гг. Идея: превратить Россию и Не Россию, а некий периферийный поставщик ресурсов на запад, винтик глобализма. Причины неминуемой периферийности в таком случае исчерпывающе пояснил А.Паршев.
Как только общая государственная политика (бурное развитие капиталистического производства, засилье иностранного капитала, отрыв крестьян от земли на промышленные предприятия, разрушение общины реформой Столыпина и т.д.) ощутимо вступила в противоречие с традиционным общественным устройством, грохнула революция.
Само собой, что крестьяне и пролетарии (вчерашние крестьяне) подобными категориями не оперировали. Точно также, как сейчас носители "национал-фашистских" идей в массах не понимают, что с ними происходит.
Т.о., столыпинская реформа была одной из капель, которая переполнила чашу терпения. Тогда каждое лыко было в строку, поскольку в 1890-1900-е гг. началось то, что продолжилось в 1991 году. Мы действительно не можем говорить о том, что Столыпин устроил революцию. Но помог - уж точно. А, может, достал?

Что интересно, большевики, вопреки догматической теории марксизма, предложили те лозунги, которые были нужны. И по сути вернули общинность экономики и идеократичность государства. Потому и писал кто-то из антантовцев (А.Деникин его цитирует): "Можно победить армию, но, если 150 млн. людей хочет большевиков, их победить нельзя". (Если нужна точная цитата, Деникина пересмотрю).

Удивляет, что изначальная статья опубликована у Глазьева. Совсем люди запутались с этой гребаной дерьмократией.

[Largebrain]

Ольга, Вы апологет крестьянской общины ? Община эта едва сама себя могла прокормить - голимо напрочь. Я вот читал, что товарный хлеб производили на юге страны в крупных хозяйствах с использованием современной на тот момент техники и наемных сельскохозяйственных рабочих.

[Козлов Евгений]

[Largebrain]

В общине производительность была выше, чем в крупных хозяйствах на юге, производящих товарный хлеб ?
А средств общине скорее не хватало потому что товарность была мизерная, еле сами себя кормили, какие уж там средства и что там можно изъять.

[Largebrain]

При индустриальных методах с/х производства никакая община нафиг не нужна. Обычное должно быть предприятие со своими средствами производства и рабочими.

[Козлов Евгений]

[phoenix®]

[Largebrain]

[Козлов Евгений]

[Largebrain]

Колхозы сталинского типа только изначально напоминали общину. Потом техники стало больше, появились совхозы и так далее. Теперь имеем предприятия - Колхоз им. Ильича, совхоз "советский", фермерское хозяйство Иван Иваныча. И имеем механика дядю Васю, который живет в квартире в панельном или кирпичном доме и устраивается на работу в одно из этих предприятий. ЭТО РЕАЛЬНОСТЬ, которая вполне наблюдается собственными глазами и никакое хождение по ссылкам даже не нужно. Все очень просто - едем на электричке в совхоз "Дмитровский" и наблюдаем реальный процесс, а общины никакой не наблюдаем. Видимо Вас, Евгений по молодости лет уже не посылали в институте осенью на сельхозработы с проживанием в течение месяца в "общине", поэтому у Вас такие не соответствующие действительности воззрения, которые Вы подкрепляете ссылкой на авторитеты (которые тоже люди и бывает ошибаются).

[V13]

[Козлов Евгений]

[Largebrain]

[phoenix®]

[Москаль]

Кара-Мурза несмотря на некоторые его загогулины в этом вопросе всЁ-таки по сути прав. В частности, в оценке столыпинской (хотя она началась до Столыпина и продолжалась после него) реформы. Есть ещЁ одна его работа (более ранняя), специально посвящЁнная этой теме - "Монархия"
Другое дело, что мы тут разговаривая путаем иногда говно с шоколадом.
Община (дореформенно-дореволюционная) - по сути своей не только сельхозпредприятие (естественно, с традиционно-патриархальным хозяйственным укладом), но и орган самоуправления и самоорганизации села.
Большевики разделили функции на хозяйственную (колхозы и совхозы, а также разнообразные артели, кооперативы и сельхозкоммуны) и самоуправления (советы). Функция самоорганизации была ликвидирована (в 20-40г.г. это было оправдано политической целесообразностью, в последующем - одна из основных ошибок ЦК, способствовавшая последующему распаду страны). Т.е. модернизировали сельский общинный уклад. Плох он или хорош, но советско-колхозный уклад в деревне прижился, устоялся и стал традиционным.
Последующий период (современный нам) - это песня без баяна. Возврат к началу века (то ли на словах, то ли по сути) с тыканьем в сторону кого-угодно - от американских и голландских фермеров до бразильских латифундий и израильских киббуцев. Это в хозяйственном аспекте. А в самуправлении - уничтожение и без того слабых советов с заменой их наместниками, управляемыми из центра (области, района).

[V13]

[Largebrain]

Москалю.
В колхозе не работал, работу и жизнь тружеников совхозов наблюдал внимательно.
И закономерность есть: чем выше уровень организации сельхозпроизводства тем более "городскими" являются работники оного.
Конечно, у нас еще много всего архаичного, однако это не отменяет базового принципа: фундаментальное изменение способа хозяйствования неизбежно влечет изменение социального уклада. Вот например последние веяния: крупные городские пищевые комбинаты- холдинги создают себе замкнутый технологический цикл, выкупают землю и организовывают сельхозпроизводство с максимальным уровнем механизации и автоматизации.
А "общинные" деревеньки просто отомрут - естественный процесс.